Она называет себя мужским именем. Но это ничего не меняет. Потому что внешность. Такие черты лица хочется рисовать. Даже, если не умеешь. К нарисованному лицу можно приделать что-то ещё, но это необязательно. Беда тому, кто посмотрит на такое лицо чуть пристальней, чем допустимо. Он уже не сможет отвести глаз. А она этого не заметит. И закружит древняя, как мир игра. Без победителей, но с проигравшими. Нельзя без этого. Иначе может нарушиться шаткое равновесие Мира.
Вот ты сейчас переполнен светом, небом, дождём и счастьем. Может быть вокруг тебя даже кружится нимб. Так тебе сейчас. И качнется Мироздание. Как Ему удержаться, когда такое? Вот тут и пригодится безнадёжно и безответно завороженный. И уравновесит. А когда-то и тебе выпадет время сменить нимб на слёзы. Как-то так и происходит.
К выходу готовится новая туча с дождём. Тяжёлая, изнемогающая от приятного бремени. Гитара, виолончель, скрипка и флейта играют что-то из Моцарта. Такое барочное и подходящее к началу дождливого представления. Музыка старая, а инструменты, в их сегодняшнем виде, во времена Моцарта не существовали. Как и микрофоны, что помогают услышать.
Музыка затихает. Замолкает город. Налетает ветерок, перебирая невидимыми пальцами листья на деревьях. Там,где осины или тополя, листья от такого ветра похожи на стаю взлетающих птиц. Так они шумят. Она чувствует Присутствие, но верит Видению. Это волнует и немного пугает. Как пугает предвосхищение дождя и невозможность заглянуть на кулисы будущего.
